Наверх
Оставайся на связи
Михаил Макаров
Это не работа, это моя жизнь.

Кандидат технических наук, научный сотрудник кафедры физики и прикладной математики МИВлГУ Михаил Макаров стал обладателем внушительного гранта на реализацию своей научной идеи в области фундаментальных исследований.
Его проект призван подтолкнуть науку к созданию суперкомпьютеров.

Мы с Михаилом знакомы уже несколько лет. Я знала о его научной работе, потому что в институте принято говорить об успехах сотрудников МИВлГУ, но новость о победе в научном конкурсе проектов с темой «Разработка и исследование отказоустойчивых нейросетевых архитектур вычислительных устройств на базе наноэлектронных элементов» и выигранном гранте, хоть и была ожидаемой, стала большим событием. И станет еще большим, а эта победа будет обсуждаться не раз, а почему, расскажет сам Михаил.

Миш, мы с тобой познакомились уже в институте, а каким ты был до? Ты всегда был любознательным?

Люди удивляются, какие перемены произошли во мне со школы. В школе я не подавал интереса ни к науке, ни к учебе. С детства я был очень флегматичным: ничем не порадовать и не удивить, ничего не люблю, ничего не вызывает интерес.

Вот знаешь, детей приводят в магазин, и они говорят: «Купи, купи, купи!». А у меня было наоборот – меня всегда спрашивали. Только я отвечал, что мне ничего не надо.

В школе я учился практически никак. Наверное, из-за того, что у меня очень хорошо развита интуиция, уже в столь раннем возрасте я понимал, что школьное образование мне ничего не даст. Моих школьных знаний было достаточно для того, чтобы поступить в институт на специальность с самым маленьким конкурсом.

Все 10 лет в школе я мучился. Я не был изгоем, меня не обижали, но обучение в школе стало для меня десятилетним стрессом. Наверное, потому что в глубине души я понимал всю бессмысленность этой процедуры.

А как родители относились к твоему попустительскому отношению?

К счастью, мои родители очень лояльно к этому относились: они не заставляли меня учиться и не настаивали на моих увлечениях. Все 10 лет я учился только на своем таланте и никаких стараний не прилагал. Хотя учителя делали заявления, что я могу учиться хорошо, если захочу. Но мне не было интересно.

Это частая ситуация, когда в школе ты получаешь тройки, а в институте – красный диплом. Только у мальчишек еще есть армия.

Ну, да. Я закончил школу, и понял, что не хочу в армию, причем не хочу еще больше, чем в школу. Поэтому в 2005 году я поступил в институт на специальность проектирование и технология электронно-вычислительных средств, кафедры САПР. Этой специальности уже нет. А так бы, наверное, и в институт не стал поступать.

Получается, ты даже не знал, кем хочешь стать, когда вырастешь.

Конечно, не знал. Родители и учителя мучают детей вопросами, кем они хотят стать после школы. Разве же можно такое знать в школе? Должно прийти осознание. Вот в 25 лет уже можно принять это решение, потому что попробовал себя в какой-то работе и уже понял свои склонности. Вот и я тогда не знал, поэтому поступал на специальность с наименьшим конкурсом.

B8PnLnCZq5s.jpg

Так как же ты в институте учился с таким настроением?

Первый курс по инерции у меня не особо складывался, а потом я повзрослел, наверное.

Тогда у меня начали просыпаться амбиции, и уже сейчас я могу себя оценить, как очень амбициозного человека. Они начали зарождаться, потому что я понял, если эту жизнь прожить как в школе, то есть мучиться, то мука продлится не на период обучения, она затянется на период всей жизни.

У меня появилось ощущение, может быть, обманчивое, а может быть, это юношеский максимализм, что я рождён для бóльшего и что во мне есть какие-то скрытые таланты, которые помогли бы этого бóльшего добиться. Я понимал, что сидя на диване не реализуюсь, и решил лезть везде, куда только есть возможность. Собственно, в науку я так и пришел.

Кто-то же поспособствовал?

Поспособствовал. На четвертом курсе института к нам на занятие пришел преподаватель Данилин Сергей Николаевич – доцент, который до сих пор преподает в институте на кафедре САПР. Он сказал, что занимается научной деятельностью в области искусственных нейронных сетей и что будет не против, если кто-то из студентов изъявит желание стать его последователями и учениками.

Тогда из нашей группы ряд студентов захотели попасть к нему, в том числе я и мой большой друг, а сейчас уже партнер по всему, что я делал в научной и повседневной деятельности, преподаватель нашего института с кафедры информационных систем Щаников Сергей Андреевич. Мы с ним совпали по интересам в этот период, проснулись и решили менять мир в лучшую сторону.

Очень интересно. И с чего же вы с Сергеем начали?

Появилась идея идти в аспирантуру, но для этого нужно иметь научный задел, которого у нас не было. Вот до конца обучения мы писали научные статьи, публиковались в малоизвестных журнальчиках – делали пробы пера и довольно успешно. Мы поступили в аспирантуру, хотя там тоже были определенные трудности: мы прошли путь через платную аспирантуру на бюджет. Тогда очень большую роль играл рейтинг научного руководителя, а у Сергея Николаевича мы были одними из первых учеников, у него не было большой научной школы, а значит и высокого рейтинга, поэтому мы не попали на бюджет.

Но вы не отказались от своей идеи. Иначе бы мы сейчас здесь не сидели.

Не отказались, и за счет серьезных научных результатов, нас перевели на бюджет. Если в институт я пошел, чтобы откосить от армии, то в аспирантуру я поступил осознанно.

Три года аспирантуры пролетели незаметно, отучился я с радостью. Наступил период, когда уже нужно писать кандидатскую диссертацию и выходить на защиту, чтобы стать кандидатом наук. Тема моей диссертации была "Алгоритмы определения необходимой и достаточной разрядности нейросетевых компонентов в составе промышленных систем обработки информации». А защищались мы с Сергеем практически вместе – с разницей в полтора месяца.

Миш, а идея работать над нейронными сетями появилась, когда вы стали заниматься у Сергея Николаевича Данилина?

Идея была его в первую очередь. Также, как и выбранное направление работы. За что ему надо сказать большое спасибо. Он сделал нас не только умными, но и успешными. Оговариваюсь на «нас», потому что в период обучения в аспирантуре мы были сильной командой, и я буду делить успех на троих.

Почему Сергей Николаевич для тебя больше, чем преподаватель, ты с такой теплотой говоришь о нем?

В нем большой талант наставника. Он прекрасно может донести до своего ученика модели поведения, чтобы добиться успеха.

Он научил нас, что работа в аспирантуре, защита диссертации во многом зависят от поведения в научном мире. На этом пути нужно постоянно принимать правильную позицию. Каждый раз у тебя есть несколько вариантов действий, и ты должен выбрать правильное. Если ты будешь ошибаться в своих решениях, то не будет научного роста и роста твоего научного авторитета.

Я отучился в институте, отучился в аспирантуре, закончил аспирантуру и сразу же защитился, а это значит, что я прошел правильный путь и принимал на этом пути правильные решения. Кто-то годами не может защититься, хотя в научных знаниях меня даже превосходит.

PE_eiadgDsM.jpg

Это не только учительский урок — это еще и очень ценный жизненный опыт.

Вот поэтому я всегда называю его наставником, а не научным руководителем. Сергея Николаевича в институте многие не знают близко, поэтому неправильно к нему относятся. А это выдающийся человек.

Миш, а правда, что гранты дают не только за хорошую идею, но еще и за доступное изложение мысли перед экспертной комиссией?

Правда. И этому меня тоже учил Сергей Николаевич. Гранты даются тем, кто лучше всего доносит свою идею, а не тем, кто предлагает идею глобальнее. Кого лучше поймут и кому поверят, того и грант. Понятно, что свой проект ты представил хорошо. А в чем заключалась идея, под которую ты получил грант?

Здесь есть предыстория. Во время обучения в аспирантуре главный поворот в моей научной карьере был, когда (тоже благодаря Данилину) удалось познакомиться с ведущим специалистом в области искусственных нейронных сетей в России Галушкиным Александром Ивановичем профессором кафедры интеллектуальных информационных систем МФТИ. Это, конечно, был переломный момент: я был простым аспирантом, а потом получил возможность работать и консультироваться на самом высоком уровне.

Это же большая удача! Как ты распорядился этим даром?

В голове появлялись свежие мысли, когда я смотрел на другие работы в той же области. Это было сочетанием того, что я делал раньше в инженерии нейронных сетей, и тем, чем увлекался Галушкин, а именно наноэлектронной элементной базой, из которой должны будут состоят вычислительные устройства нового поколения. По его мнению, свойства этой базы дают возможность создания суперкомпьютеров, вычислительных устройств с экзафлопсным потенциалом.

То есть твой проект о том, как воссоздать мозг в компьютерном варианте. Ты отдаешь себе отчет, какая возможность перед тобой открывается? Это страшные масштабы!

Мы разрабатываем не модель мозга, а какое отдаленное подобие. Почему подобие? Потому что мы сами до конца не знаем, как он работает, но так или иначе нужно стремиться его изучить и использовать его возможности. Главное – воссоздать его вычислительные способности. Мы не подключаемся к розетке 220, чтобы думать. Представляешь, какое потребление энергии у мозга и у суперкомпьютера? Задача сделать так, чтобы компьютер потребляли мало энергии, но обрабатывал колоссальные объемы информации.

И чтобы хранил огромное количество информации.

Да, и в этом принципиальная разница, которая, как я вижу, есть между вычислительными устройствами и работой головного мозга человека. В мозге нет физического разграничения между областями хранения и обработки информации. А в компьютере в одном месте информация хранится, а в другом – обрабатывается.

В мозге есть только клетки нейронов, связи между ними и импульс, который идет от нейрона к нейрону по этой связи. Клетка сохраняет информацию, как-то ее изменяет и передает следующей клетке.

Миш, прототип уже есть или готовится? Я не совсем понимаю, что должно получиться на выходе.

В моем проекте нет цели создать готовый продукт. Моя задача разработать методику.

Смотри, каждый человек, который хочет сделать компьютер не придумывает методику его создания, он заимствует уже готовые решения, потому что они уже давно разработаны.

То есть, чтобы посчитать мы можем взять у кого-то калькулятор, а можем сами разработать его. Результат будет один и тот же, но насколько просто будет взять этот калькулятор, нежели его самому разрабатывать.

А вот в плане систем с нейросетевой и нейроморфной архитектурой нет общих методик. Эти методики я и должен буду показать на выходе. Моя задача в проекте исключительно фундаментальная в области инженерии вычислительных устройств с параллельной обработкой информации.

t_VBms5At38.jpg

Теперь понятно. По условию контракта на грант тебе каждый год в течение 3 лет будут выделять по 1,7 миллиона. Ты уже решил, как будут расходоваться эти деньги?

Это личный грант, он расходуется на мое усмотрение, хотя и есть определенные правила, от которых я не могу отступиться. Я могу набрать команду и выплачивать зарплату, арендовать оборудование или помещения для исследований. Главном требованием к проекту при их финансировании является фундаментальность, то есть я должен получить в результате своих исследований опыт. Я должен получить результаты, которые дадут толчок всему научному направлению. Я работаю над этим, но пока сложно говорить о результатах.

У тебя есть деньги, у тебя есть команда, которую ты можешь собрать на эти деньги, но по условиям контракта ты должен оставаться в России и свои результаты объявлять тоже здесь. А есть ли в России среда для того чтобы твой проект был исследован, а ты не уезжал из страны? Что тебе необходимо чтобы в конечном итоге методика появилась?

Это творческая работа, поэтому здесь в первую очередь я должен генерировать идеи. Что касается проверки идей, для этого есть различные сотрудничества, например, с МФТИ и их материально-технической базой, которая может позволить проводить испытания любой сложности. При необходимости я, конечно, буду к ним обращаться и буду с ними работать.

Я так понимаю, что ты не готов уезжать из Мурома. Ты готов сотрудничать, готов устраивать себе командировки, но не переезжать.

Был период обучения в аспирантуре, когда я грезил большими городами и другими странами. Я люблю большие города, так как человек я не очень энергичный, эта обстановка меня заряжает. А потом любовь к большим городам прошла, при этом я зарабатываю здесь достаточно, чтобы быть счастливым в Муроме. Уезжают для заработка.

Ты хорошо заработал на своем гранте. Ты уже представляешь, когда методика будет готова?

Проект рассчитан на 3 года, поэтому я буду работать по этому плану и стараться опередить график. Все, о чем я заявил, – это гипотеза. Может быть, моя задумка невозможна, но моя задача – проверить и доказать свою правоту. Если же на выходе я не получу ничего, эти деньги назад не заберут. Какие бы результаты не получились в результате, я должен их опубликовать и сделать их достоянием публичным.

Ты рассматриваешь вариант неудачи?

Я не думаю о неудачах. Я чрезмерно уверен в себе, и даже не помню, когда последний раз я думал, что у меня что-то может не получиться. Может быть, где-то я даже самоуверен, но я не собираюсь от этого отказываться. Я этим пользуюсь.

Ты веришь в себя. А, как ты считаешь, молодые ученые в достаточной степени поддерживается государством?

Ты представляешь, как это будет лицемерно звучать если я сейчас скажу, что недостаточно?

Наука у нас поддерживается очень неплохо. Уровень инвестиций в науку не то что не снижается, он увеличивается.

А что кроме денег дает государство?

А что еще надо молодому ученому кроме денег? У него есть голова, у него есть амбиции – это все, что ему нужно, а деньги дают возможность. Я с трудом представляю, что еще нужно. Техническую базу предоставляют университеты. Некоторые российские университеты входят в число лучших университетов мира.

Недавно я был в ВлГУ на встрече с ректором, где мы обсуждали проблемы науки: популяризация науки, имидж молодого ученого, страх молодых специалистов идти в науку. У нас проблема не в действующих ученых, а в том, что их не будет в будущем.

Подожди, есть сильные преподаватели, есть сильные студенты, тогда почему сильные преподаватели не могут заинтересовать сильных студентов? Почему молодежь этого боится?

Потому что сильные преподаватели не должны заниматься наукой. Есть навязанный стереотип, что преподаватель должен обязательно заниматься наукой. Моему научному руководителю интереснее аспирантов готовить, чем преподавать, но аспиранты не оплачиваются.

Жить на что-то нужно, поэтому приходится преподавать. Я себя не считаю сильным преподавателем, хотя у меня большая нагрузка, я доцент кафедры – мое призвание в другом. Но с другой стороны, я понимаю, что не могу бросить преподавательскую деятельность, потому что надеюсь найти своих учеников и последователей.

В Москве большой дефицит кадров – это я увидел, когда ездил туда. Когда приехал я, талантливый молодой аспирант, я заинтересовал. Хотя, казалось бы, они профессора МФТИ, что им учеников не хватает? Не хватает.

d8yX9DCMnFo.jpg

Ты сам учился в МИВлГУ и преподаешь здесь, на базе муромского института ты видишь потенциал?

Безусловно. Но это сложный процесс потому что страх заниматься наукой в студентах есть. Это страх от того, что нужно тратить больше сил. Например, торгуя можно зарабатывать столько же сколько и занимаясь наукой. Попробовать хотя бы свои силы. Нет, они лучше этим не буду заниматься.

Ежегодно в институте проходят научные конференции, например, «Зворыкинские чтения». Такие конференции помогает студентам определиться?

Работа должна идти от сердца. Не нужно заставлять студентов заниматься тем, чем не нравится, но в большей степени студенты участвуют в научных конференциях по указке. Когда студенту неинтересно или, когда большую часть научной статьи пишет преподаватель, есть толк? Такие конференции нужны для авторитета ВУЗа. Но почему бы и не помочь своему институту. Нужно постоянно искать баланс и не кидаться из крайности в крайность. Участие в таких конференциях дает не только научный опыт, но и учит быть хитрым: правильно преподносить свои мысли, так чтобы твой ум не задавили, а теорию не раскритиковали.

Как ты считаешь, это может быть отголосками распада СССР?

После распад СССР прошел довольно небольшой период. 15 лет – это еще не срок для того, чтобы мы добивались больших результатов. А что касается того, как это проходило в Советском Союзе – прорыв за пятилетку – я считаю, не правильно. Не нужно торопиться. Если на программу нужен определенный срок, его не нужно сокращать.

Мы живем в настоящем времени, тогда зачем 90% внимание фокусировать на будущем. Мы можем пройти научный путь за 15 лет и можем за 5 лет. Только эти 5 лет мы будем страдать, но через пять лет мы получим результат. Или же мы получим тот же самый результат через 15 лет, но жить будем счастливо и комфортно. Мы тоже должны получать удовольствие от достижений, мы должны не только работать на благо будущего поколения, чтобы они радовались, тому что мы сделали. Мы должны еще и для себя что-то создавать.

Ты рассказываешь о своей работе, улыбаешься. Я хочу сказать, видно, что тебе нравится то, что ты делаешь.

Работа, которой сейчас занимаюсь, я не могу назвать работой. Я не называю свою деятельность работой принципиально, потому что это мой стиль жизни. Сейчас, я не дома, я на работе, но я не считаю, что я работаю сейчас. Работа – это жизнь моя, деятельность моя. Эта установка помогает мне жить и мотивирует меня. Если ты относишься к работе как к плану действий, которые нужно выполнить по принуждению, то тебе придется себя мотивировать. Мне не нужно себя мотивировать. Я так живу.

А где ты еще живешь? Чем ты еще занимаешься?

Еще я живу в небольших путешествиях. Чем я всерьез занимаюсь, это велосипедом. Я приезжаю больше тысячи километров, летом практически всегда на велосипеде. Еще я влюбился в Крым, и это тоже мое увлечение. Есть желание съездить летом.

Теперь, когда он российский желание, наверное, еще больше.

Не сказал бы... Когда Крым только стал российским, цены там были еще украинские, а теперь там цены российские. Когда я первый раз прилетел туда, мне даже было неудобно было. Мне казалось, что у меня мало денег берут, и мне было не удобно.

А сейчас?

Сейчас все нормально стало – цены не меньше, чем в Москве. Теперь я думаю, что это меня обманывают.

А какие книги ты любишь?

Читаю я много, но читаю только российскую литературу. Сколько бы раз я не пытался читать зарубежную литературу, не дочитывал – очень мало, что мне нравится. Последнее из зарубежного прочитал «Вся королевская рать». Вот это роман, который произвел на меня впечатление. А Маркес «Сто лет одиночества» так и лежит на двухсотой странице.

В России больше хорошей литературы. Я люблю нашу классику. Достоевский весь прочитан абсолютно, Булгаков весь прочитан. Набоков – прекрасный писатель. Люблю Солженицына читать. Один из любимейших авторов – Андрей Платонов.

Я ненавижу историю как науку, но мне нравится период Гражданской войны и революции. И мне интересны авторы, описывающие это время. Если я узнаю новую книгу на эту тему, обязательно читаю.

Раньше я увлекался журналистикой. Не то что бы занимался серьезно, просто были пробы пера.

Неожиданный выбор для человека, занимающегося наукой. Я думала, ты скажешь, что любимый жанр – детектив. А что еще тебя интересует?

Еще моя большая страсть – футбол. Как болельщик. Из русских команд я болею за Спартак.

Когда я училась в школе ревностно болела за ЦСКА!

Серьезно?! Вот здесь-то мы с тобой не сошлись. Но зато есть повод съездить на их игру. Раньше в Лужниках это было выдающимся событием, между прочим, – побывать на противостоянии «Спартак» – «ЦСКА». Был период, когда я часто ездил на игры, в основном как раз на их игры и ездил. Остальные не такие интересные.

Еще одна большая страсть – это электронная музыка.

Да. Это было связано с любовью к клубной культуре.

То есть раньше ты любил покутить?

Больше скажу, я в этом очень хорошо разбираюсь. В кубах я провел много ночей, очень много ночей своей жизни. А сейчас клубы Мурома интереса уже не вызывают. Мне удается съездить в Нижний Новгород на качественные фесты с артистами музыкантами мировой величины. Удается даже познакомиться. Есть ежегодный фестиваль WaterDance в Нижнем Новгороде.

Каждый год туда езжу, получаю огромное количество положительных эмоций. За два-три дня которые он там проходит, я живу там и им. Год назад получилось познакомиться с голландским проектом «Envotion». В Муроме клубы интереса не вызывают, здесь кризис этой культуры –немножко не туда унесло их.

Слушай, мне казалось, что ученые такие зануды, книжные черви, которые большую часть времени проводят дома. А ты полностью разрушил мой стереотип ученого.

Я часто зануда, просто сейчас хочу произвести на тебя впечатление. A занудства у меня хватает.

Миш, большое спасибо тебе за сегодняшнюю встречу, мне было очень интересно и очень приятно пообщаться с тобой.

Очень приятно, когда скучные стереотипы рушатся. Еще приятно встречаться с людьми, которые получают колоссальное удовольствие от своей работы, как делает это Михаил Макаров. Не смотря на то, что интервью проходило поздно вечером, я ушла от Михаила вдохновленная, воодушевленная и даже отдохнувшая, надеюсь, Миша тоже. Ведь ему предстоит большое, очень большое открытие.


главный редактор promurom.ru